Постригусь, когда повзрослею - вполне достойно. Все так странно. По тем признакам, что приносят удовольствие, я не могу определить занятия. Ибо отсутствие конкретики и веществ сегодня устраивает меня больше прочего. Никаких преображений - просто иные условия. Проснулся царь насекомых, открытым быть небезопасно, а я успела устроить дым с самого утра. Из рук все летает.
В сожалению, прозреваю причины изменений. И долгий период релаксации. Плавно покачиваюсь, едва не тошнит - самый тупой из страхов, по темечку, по локтям. Имен, что Искандер, что Парис, что Гиацинт, принимать не желает. Я рад, но недоволен.
И есть моя печать, я действительно не слушаю, внезапно обратил свое черное зеркало внутрь и все наблюдаю через окно некоего Ожидающего. Мы встретились однажды глазами и ничего не произошло. В этом беда - со мной лично ничего не случается. Происходит и течет, но я нахожусь вне окрестностей реки, и слова других языков дразнят и влекут меня также мало, как чужая одежда в полосах. Давно прошло время, когда препятствовали объективные причины. Мир полон лазеек, но желания не хватает и на обладание спичкой. Женщины вскипают во мне, пузырятся и снова затихают.
Променяла один час на три, замок мой сомкнут и недвижим, пропустила все обязательное; и тоскливо и сонно.
В сожалению, прозреваю причины изменений. И долгий период релаксации. Плавно покачиваюсь, едва не тошнит - самый тупой из страхов, по темечку, по локтям. Имен, что Искандер, что Парис, что Гиацинт, принимать не желает. Я рад, но недоволен.
И есть моя печать, я действительно не слушаю, внезапно обратил свое черное зеркало внутрь и все наблюдаю через окно некоего Ожидающего. Мы встретились однажды глазами и ничего не произошло. В этом беда - со мной лично ничего не случается. Происходит и течет, но я нахожусь вне окрестностей реки, и слова других языков дразнят и влекут меня также мало, как чужая одежда в полосах. Давно прошло время, когда препятствовали объективные причины. Мир полон лазеек, но желания не хватает и на обладание спичкой. Женщины вскипают во мне, пузырятся и снова затихают.
Променяла один час на три, замок мой сомкнут и недвижим, пропустила все обязательное; и тоскливо и сонно.